Чтобы понять, почему у нас никак не воцарит «культ законности» и процветает социальный паразитизм – надо разобрать такое интересное явление как «казус казнокрада». Состоит он в том, что при всей опасности воровать из казны это дело процветало со времен оно – и продолжает процветать. Хотя издавна власть ставила весьма грозную защиту от этой пагубы – вплоть до казни пойманных на казнокрадстве бонз.
Можно подумать, что при этом число людей, выбирающих для себя такой вид преступления, должно быть минимальным. Ведь очевидно, что перед казнокрадом не стоит выбор: кошелек или жизнь, нередкий для «обычных» воров. Он даже не выбирает между нищенством и воровством – ведь для того, чтобы иметь возможность чистить казну, надо занимать высокую и, следовательно, хорошо оплачиваемою должность.
И выходит кажущаяся несуразность: с одной стороны, есть шанс лишиться головы, а с другой – всего лишь возможность несколько увеличить свое благосостояние. Не выжить любой ценой и даже не «прыгнуть из грязи в князи» (поскольку казнокрад и так «князь») – а только стать чуть богаче. Казалось бы, игра не стоит свеч! Однако казнокрадство тысячи лет являлось одним из самых распространенных преступлений. Наверное, не было в истории такого государства (разве кроме СССР и ему подобных), где на высших постах не находились бы люди с указанным пороком.
В чем же причина такого несовпадения «теории и практики»? Дело в том, что казнокрадство – система с положительной обратной связью. И в реальности вовсе не ведет с гарантией в тюрьму – скорее наоборот: чем больше денег перекочует из казны в карман сановника, тем меньше для него вероятность наказания.
Для понимания этой аномалии надо знать, что «чистка казны» происходит в условиях иерархической, конкурирующей внутри себя пирамиды. Вроде бы это должно гасить порочные поползновения: нижестоящие будут подмечать грехи вышестоящих и доносить куда следует. Но на деле все иначе – получить какие-то «плюшки» от самого казнокрада за «закрытие глаз» прельщает больше, чем на «награда за честность» от государства.
В итоге самый успешный казнокрад оказывается и самым устойчивым – поскольку может обеспечить этими «плюшками» всех под собой, включая обязанных по долгу службы следить за его руками. А тот сановник, который по какой-то загадочной причине решит вести себя честно – напротив, неизбежно попадет в самый неприятный оборот, не имея возможности раздать «всем сестрам по серьгам». То есть окажется самым слабым игроком в аппаратной игре.
Более того, тот выродок, который ориентируется не на принятые в иерархической системе нормы, а на абсолютно инородную там честность, будет вызывать среди остальных неизбежное отторжение. А значит, его «выбрасывание» окажется неминуемым – хотя для системы в целом он как раз ценней всего.
При этом для казнокрадов и взяточников единственной опасностью будет лишь столкновение с не менее сильным противником из тех же казнокрадов. Как это, скажем, произошло с самым известным в нашей истории представителем «длинной руки» – светлейшим герцогом Александром Даниловичем Меншиковым. Он зарвался и заворовался до того, что перестал делиться с другими ворами и захотел влезть в родство к царской фамилии. Чем вызвал общую ненависть к себе всех прочих царедворцев – и был ими закономерно сожран.
Остальные же его коллеги, не имевшие подобной сверхнаглости, доживали свою жизнь вполне уважаемыми людьми. Разумовский, Потемкин-Таврический или граф Воронцов (построивший знаменитый дворец стоимостью с целый флот) – остались в памяти людской как меценаты и исправные государственные деятели. А сколько средств они перекачали из казны в свою мошну, осталось интересным только их личным недоброжелателям и еще некоторым историкам.
Впрочем как винить этих людей – если вряд ли можно найти такого деятеля, который, занимаясь казенными делами, не думал бы о личной выгоде? Николай I, обращаясь к наследнику престола, отпустил известную фразу: «Кажется, во всей России не воруют только два человека – ты да я». А ведь это – на заметку тем, кто мнит сейчас спасение от воров путем восстановления монархии – был самодержец, обладавший властью отправить любого злодея на плаху! Но реально сделать этого не мог – не имея, во-первых, возможности лично вести соответствующие расследования. А значит, нужны были посредники, которые также попадали под действие указанного «казуса». А во-вторых, в случае тотальной чистки царь, способный черпать свои кадры только из узкого иерархического круга, просто остался бы без всех своих сановников. Помните, кстати говоря, аналогичный ответ Путина на вопрос, почему он не изгонит воров из власти: «А с кем останусь?»
Но не стоит ломать руки и стенать о том, как «в России воруют». Поскольку это – общемировое зло, охватывающее все государства и эпохи. При погружении в историю Древнего Рима можно легко увидеть, что политический успех в нем был тесно связан с возможностью доить казну. Но и Рим был, разумеется, не первым в данном списке.
И вообще никакой «менталитет» и прочие «национальные особенности» тут роли не играют. «Казус казнокрада» – это универсальное, системное свойство всех иерархических систем, и он не может быть устранен в их рамках. Единственная возможность от него избавиться – изменить сам принцип организации социума, отказаться от узко-конкурентного замещения мест в иерархии. То есть отказаться от базового для классового общества принципа.
А без того любые отсылки к неким допотопным периодам, когда все были честными, или к светлому будущему, когда все будут честными, то есть к этому мифическому «культу законности» – смысла не имеют. Все это – лишь отчаянные попытки сознания, отлученного от базовых аксиом и знаний, «вырастить груши на березе».
Для реальной борьбы с паразитами нужно иное – политическая и экономическая база, на которой неотъемлемые от человека слабости не перерастают в разгром казны и ступор в производстве.
В СССР такой заход был найден. В политике – широчайший социальный лифт, позволявший черпать деловые кадры из всех слоев общества. Подавляющая часть советских руководителей происходила из рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции – поэтому даже все сталинские чистки не оголяли комсостав, напротив, насыщали его «свежей кровью».
В экономике был задействован двухконтурный денежный оборот – наличные и безналичные – при котором в принципе нельзя было хоть сколько-то серьезно ущипнуть казну. Хотя лихих людей, мечтавших поживиться за казенный счет, наверняка в СССР было не меньше, чем в любой другой формации, начиная с древних римлян и шумеров.
Мы легкомысленно и опрометчиво отринули этот великий опыт, позволивший нам в свое время «догнать и перегнать» весь мир по очень многим, хоть и не по всем, конечно, показателям. Но раз в той политической системе мы достигли таких успехов, в сравнении с которыми все нынешние рядом не стоят – не стоит ли по-хозяйски прикинуть, что называется, хрен к носу и вернуться на пару шагов назад, чтобы потом уйти на пять вперед? То есть исправить недоделки и огрехи, повлекшие поломку нашего могучего дизеля – а не изобретать и не копировать не свойственный нашим мышлению и географии велосипед?
Понятно, что для многих это прозвучит как бред: с ума сошел, как можно дважды войти в ту же реку – тем более повернуть ее течение вспять?
Но есть на этот счет одна древняя притча. Нес некий человек на своем горбе свой крест, громоздкий и тяжелый, замучился его нести и взмолился Господу: дай мне другой, ибо на этот уже сил нет. Бог был в хорошем настроении – и дал просителю свободу выбора в виде целого парка этих крестов. Человек взвалил на себя один, другой, третий, четвертый – пробует влачить их, но еще хуже получается. Долго он выбирал – и наконец нашел тот что надо. «Спасибо тебе, Господи!» – «Так это и есть твой старый».
По мотивам anlazz
➡ Источник: http://publizist.ru/blogs/107999/17724/-
Свежие комментарии