Сначала СМИ узнали о том, что какой-то засекреченный иностранный заемщик не вернул России почти $1 млрд. Об этом говорилось в материале, направленном Правительством в Госдуму. Первым делом эту новость подхватили либеральные ресурсы и начали выяснять – кто мог не вернуть средства. Под подозрением оказались Куба, Венесуэла и Белоруссия.
Однако точно "виновника" найти так и не удалось, так как информация проходила под грифом "секретно", а долги, так или иначе, есть у многих.Однако теперь Счетная палата раскрыла имя должника – им оказалась Венесуэла. Кредит ей был одобрен еще в 2011 г. на сумму 2,98 млрд руб., а выдан в 2012-2013 гг. В 2016 г. долг был реструктуризирован и предусматривал погашение полугодовыми траншами в течение трех лет. По данным Счетной палаты, Венесуэла не выполнила условия реструктуризации долга, поэтому теперь бюджет России недополучит почти 54 млрд руб. ($950 млн).
В интервью Накануне.RU доктор экономических наук, профессор МГИМО Валентин Катасонов рассказал, что проблема даже не в конкретной стране-заемщице, ведь капитал в принципе свободно "гуляет" через границу, и под грифом "секретно" точно так же могли бы оказаться и имена чиновников.
Вопрос: Стало известно, что Венесуэла не выполнила условия реструктуризации и не вернула России почти $1 млрд. А есть ли еще такие должники?
Валентин Катасонов|Фото: wowavostok.livejournal.comВалентин Катасонов: Это вопрос очень непростой, с моей точки зрения. Даже у министра финансов нет четкого представления о том, кто и сколько России должен. Это вопросы закрытые и очень размытые.
Мы периодически списываем какие-то долги, а по некоторым долгам у нас идут переговоры, и абсолютная сумма долга еще не определена окончательно. А уж сказать, кто не вернул – это, я думаю, надо адресовать замминистра финансов Сергею Сторчаку, который курирует эти вопросы.Вопрос: Ну, а может ли быть это банальный вывод денег за рубеж?
Валентин Катасонов: Это тоже вполне вероятно. Дело в том, что есть такая схема, когда предоставляется кредит, а после этого начинается реструктуризация долга. И как правило у реструктуризации есть свои бенефициары, есть свои "откаты" и прочее. Вообще вопросы долга – достаточно деликатные, это, в общем-то, зона повышенного риска. Ведь Сергей Сторчак в свое время был заподозрен в том, что он участвовал в не вполне законных списаниях долгов и якобы был даже бенефициаром, поскольку при таких операциях иногда страна, с которой списывается долг, "благодарит" соответствующих лиц за оказанную услугу.
С моей точки зрения, депутаты могли бы требовать большей прозрачности процессов, отчетности. До сих пор я, например, не могу понять, на каких условиях был списан долг Кубе на сумму почти $30 млрд? Это произошло около трех лет назад – тогда об этом прошла короткая информация в российских СМИ. Но обычно такие крупные списания предусматривают какие-то услуги со стороны страны-должника.
Вопрос: Например, какие могут быть услуги? Есть примеры в мировой практике?
Валентин Катасонов: Например, западные страны иногда списывают часть долга в обмен на какие-то активы. Они могут списывать часть долга на какие-то политические уступки. А что мы получили от списания долга Кубы? Я не исключаю, что, может быть, и надо было списать – но что в обмен? Получили мы какие-то военные базы или, может быть, доступ, скажем, к месторождениям никеля, который разрабатывается на Кубе?
У нас летом, кстати, отмечается достаточно экзотический день – День Африки. В прошлом году я на сайте Министерства иностранных дел РФ узнал, что есть такой особый день, и там была короткая информация – оказывается, мы списали достаточно крупную сумму африканским странам. Все это было подано на мажорной ноте – вот, смотрите, какие мы добрые.
А давайте посмотрим, как, например, действует Парижский клуб кредиторов? Они очень жестко действуют. Они нас тогда включили в клуб, но содрали три шкуры. Собственно, таких списаний нет ни у США, ни у Франции, ни у Великобритании – я специально изучал этот вопрос – а мы списываем.
И возникает большой вопрос – что мы в обмен получаем? И нет ли каких-то "откатов" и "распилов", бенефициарами которых становятся наши чиновники?
Вопрос: $1 млрд для бюджета – это довольно значимая сумма?
Валентин Катасонов: Миллиард долларов, как говорится, на дороге не валяется. Тот же самый Трамп сказал, чего это мы будем подписывать и выполнять Парижское соглашение по климату, по которому надо будет несколько миллиардов долларов заплатить? Он там каждый миллиард долларов считает, а Америка побогаче нас будет. Так что миллиард долларов — это очень серьезно.
Если перевести на рублевый эквивалент, то миллиард долларов — это половина годового бюджета на высшее образование, обеспечение и финансирование высшего образования в России. Так что это очень серьезно.
Вопрос: Насколько сильно в таком случае пострадает бюджет?
Валентин Катасонов: У нас в бюджете есть соответствующие разделы. Раздел международных кредитов — это расходная часть бюджета и доходная в погашении обязательств перед Российской Федерацией. Конечно, это отразится, особенно если это касается доходной части бюджета. Если нам должны были заплатить, соответственно, это по-другому надо перекрывать. Но, по моему мнению, Минфин несильно напрягается по этому поводу, потому что у него есть "палочка-выручалочка" в виде наших фондов – Резервного и Фонда национального благосостояния. Поэтому пока они не особенно как-то переживают по поводу таких потерь.
Вопрос: А ведь, кроме списываемых и невозвращаемых средств, еще огромные суммы уходят в оффшоры?
Валентин Катасонов: У нас, к сожалению, пропадают или, вернее, не доходят до бюджета десятки миллиардов долларов — это более серьезная тема. В марте и апреле впервые физические и юридические лица должны были в полном объеме подать декларацию по поводу своих активов и доходах в оффшорных юрисдикциях – это так называемый "закон о КИКах" – контролируемых иностранных компаниях. По экспертным оценкам, количество поданных деклараций составляет несколько процентов от ожидаемого количества. Поэтому там могут быть гигантские суммы - если измерять в недоплаченных налогах, то это может быть даже не миллиарды, а десятки миллиардов.
Почему об этом ничего не говорят? Я внимательно прочитал указ президента, подписанный в мае, – "Стратегия экономической безопасности до 2030 года". Там про оффшоры вообще ничего не сказано. А у нас в оффшорах находится, по экспертным оценкам, не менее 1 трлн долларов. Сами понимаете, 1 трлн долларов – сколько с этих активов можно было бы взять налогов. Ничего об этом не говорится.
Вот прошел Петербургский международный экономический форум – там обсуждался этот вопрос? Нет. О чем угодно болтовня шла. А о том, что у нас в оффшорах триллион долларов, и о том, что мы недополучаем десятки миллиардов долларов – об этом молчок.
Есть другая и сторона медали – то, что можно сделать быстро, но и этого не делается. Я имею в виду перекрывание свободного движения капитала. Потому что капитал уходит из страны, и все эти разговоры об иностранных инвестициях - это все болтовня, это для отвода глаз, потому что у нас чистый отток капитала был, есть и, к сожалению, может оставаться. Этот чистый отток капитала измеряется десятками миллиардов долларов.
То есть миллиарды уходят за границу и где-то оседают, а это можно остановить. Это нужно остановить. Об этом, кстати, в апреле 2016 года заикнулся руководитель Следственного комитета Бастрыкин. И я его понимаю – ему ставятся задачи, он должен их решать. А как он их может решать, как он может кого-то ловить, если все двери распахнуты?
Вопрос: То есть даже ситуация с Венесуэлой – это так или иначе тема контроля движения капитала, а не только вопрос долга?
Валентин Катасонов: Конечно, потому что зарубежные кредиты, которые мы выдаем, – это тоже экспорт капитала. Кажется, что эта статья экспорта капитала государством контролируется, но, к сожалению, данный пример показывает, что здесь тоже "мутная вода". Я считаю, что эти вопросы надо задавать Сторчаку, вызывать его в Госдуму и спрашивать, как у нас обстоит дело с обслуживанием долга, с погашением долгов зарубежными должниками. Но, к сожалению, эта сторона вообще редко обсуждается.
Вопрос: Проблема современной России с невозвратом долгов – следствие либерального подхода в экономике?
Валентин Катасонов: Естественно. Что такое либерализм, если говорить просто – если вы живете в доме, то вы же не открываете окна и двери, чтобы мог зайти любой, кто пожелает. Это же не проходной двор. А из России сделали проходной двор. Как тут можно чем-то заниматься и с чем-то бороться? Бастрыкин поэтому и пытался сказать, мол, ребята, давайте введем контроль на трансграничное движение капитала. Как он может кого-то ловить за руку, если у нас сегодня свободно, даже без какого-либо согласования, можно вывести за границу миллиард?
Правда, и наши клептоманы все-таки предпочитают "серые" схемы вывода капитала, несмотря на полную валютную либерализацию. Они хотят все-таки на всякий случай замести следы, ведь этот миллиард, скажем, который они выводят за границу, получен в результате нарушения российского законодательства в 99 из 100 случаев. Поэтому они стараются все-таки таким образом вывести капитал, чтобы потом нельзя было обнаружить следы.
Была же история с "Международным промышленным банком" Сергея Пугачева. Это была классическая схема. Он создал подставные фирмы, на них он выдал кредиты и практически опустошил банк. Эти подставные фирмы перебросили капитал за рубеж – и сколько уже прошло лет? Все также занимаются поиском этих денег. А наши так называемые "партнеры" не идут особенно навстречу нам в проведении этих расследований. В общем, это классика. И наши западные "партнеры", судя по всему, тоже "греют руки" на ограблении России.
Свежие комментарии